Экстрасистолия и Тахикардия (живая практика)

В этой статье я описываю случай из практики исследования психогенных причин в основе тахикардии и экстрасистолии, и также сделаю выводы из других работ с этими симптомами.

С точки зрения Биологики биологические конфликты в основе обоих симптомов – и тахикардии, и экстрасистолии – схожи и сводятся к сильному перенапряжению в отношении какого-то человека или многих людей, ожиданию от людей обмана, предательства, нападения или невозможности получить желаемое. Главная эмоция в основе этого симптома:

СТРАХ

Ко мне обратилась девушка, Анна, 27 лет, экстрасистолия и тахикардия в течение 2 лет. Она обращалась к врачу, причину не нашли, в заключении написали, что нарушений в работе сердца не обнаружено. Предложили поддерживающую терапию. По рекомендации подруги, которая была у меня, Аня решила исследовать возможную психологическую причину своих симптомов, которые ее очень пугали.

Симптом проявил себя после того, как она решила связать свою жизнь с молодым человеком. Сам симптом вызывал у Ани чувство страха, сильный испуг, ступор. Напомню, что в большинстве случаев к самому симптомы мы испытываем те же чувства, которые мы пережили в ситуации, в которой он впервые возник. При исследовании того, где еще Аня чувствовала что-то похожее, она вспоминает, что те же чувства, но с добавлением обиды она ощутила как раз 2 года назад , когда поняла, что ее молодой человек не может дать ей уверенности, что она нужна и он ее любит: «Он просто никогда не говорит о любви, а это мне это необходимо».
Для Ани было принципиально важно чувствовать от мужа то, что она чувствовала когда-то от родителей, это давало ей спокойствие.

Чтобы глубже исследовать содержание конфликта, мы воспользовались техниками эмоционально-образной терапии. Она дает возможность с помощью образов глубоко исследовать эмоциональное состояние, стоящее за тем или иным симптомом.

Бессознательное закодировало симптом в образ «морского ежа», который вызывал жалость, чувство ничтожности, слабость и потребность в ком-то рядом, от кого «можно питаться силой и энергией». Это был образ части личности Ани, которая проявилась за симптомом. Она проявляется через симптом, так как без него её не хочется видеть в себе, она не получает принятия.
Аня боялась выйти во взрослый мир и вступать в активный контакт с другими людьми из-за страха осуждения и неприятия.
За этим стояли:

1) семейный опыт отвержения, одиночества и связанное с ним убеждение «если я допущу ошибку, меня не будут любить, я останусь одна и умру»;

2) реальный опыт Ани в виде гиперопеки и страха за неё её мамы (навязанная беспомощность).
Опыт своего одиночества или отвержения у родителя очень просто переходит в гиперопеку его ребенка, на которого он по модели спасателя неосознанно проецирует свою травмированную детскую часть.

Дальше, в виде другого образа, проявилась еще одна часть личности («молодая принцесса»), которая ярко ощущала стремление к свободе, желание вырасти и справляться самостоятельно, чтобы чувствовать спокойствие, гармонию, удовлетворенность и счастье. Но ей мешал «морской ёж», он «блокировал движения, пугал, забирал энергию». Через эту часть еще ярче стала видна защитная попытка вытеснить «слабую часть личности».

Этот внутренний конфликт «я хочу быть свободной и независимой» - с одной стороны, и «я чувствую свою ничтожность» - с другой – и вызвал симптом болезни. Другими словами: «Я хочу быть свободной, но я слишком слаба». Это же ощущение своей слабости и ничтожности вызывало перегруженность в отношении людей (о которой я говорила вначале).

Биологический смысл симптома - дать дополнительную силу слабой ("умирающей") части личности.

Логичным решением было признание и поддержка слабой части личности, понимание, когда она образовалась, чем поддерживалась. Использовался метафорический разговор с этой слабой частью личности, в процессе которого Аня заверила образ «ежа», что не будет его больше пугать и изгонять, будет о нем заботиться, кормить молоком, теплом и любовью. В процессе этой работы образ «ежа» расслабился, перестал нападать и забирать у Ани энергию.
Следующим шагом был такой же метафорический разговор с частью личности, которая готова была становиться независимой. Аня разрешила ей (а в реальности, естественно, себе) расти, быть свободной, проявлять самостоятельность. То есть дала предписания, отличные от неосознанно полученных в детстве («держись за другого, чтобы выжить»). Она сказала своей части личности, что поддержит ее, будет рядом, когда она будет делать первый шаг в новом направлении и будет проживать этот первый шаг вместе с ней, разрешила делать ошибки и легче к ним относится.

Вот на этом шаге пришлось посмотреть и в родовые динамики, так как новые решения вызывали внутренний протест. В семейной системе Ани был вытесненный опыт отвержения, одиночества и связанное с ним убеждение «если я допущу ошибку, меня не будут любить, я останусь одна и умру». Этот опыт требовал обратить на себя внимание. Ане пришлось увидеть и признать семейную историю, которая сформировала озвученное убеждение, признать неотреагированные чувства и после этого разделить в себе две вещи:

1) одиночество и смерть

2) ошибку и отвержение

Аня разрешила себе жить долго, чувствовать любовь и быть счастливой, даже если она допустит ошибку или вызовет чье-то недовольство – необходимое свойство для развития личности и движения к свободе. После этого новые предписания больше не вызывали внутреннего сопротивления.

В процессе работы появился доступ к новым ощущениям поддержки от мира. Это дало возможность смотреть в новое, желаемое направление и не блокировать свое развитие.

Кроме того, разделение одиночества со смертью всегда снимает у человека зависимость. Одиночество уже не кажется ужасом, леденящим кровь. Одиночество просто одиночество, причем иногда оно необходимо человеку как воздух.

1. В этом примере наглядно видно, что за внутренним конфликтом в основе тахикардии и экстрасистолии в психике лежит «слабая часть» личности, неспособная справиться с перегрузкой, которую у нее вызывают другие люди. Эта слабость (ничтожность, страх) в той или иной форме всегда дает о себе знать при таких конфликтах. Образ «ежа», естественно, не единственный для кодировки таких эмоциональных состояний. «Слабая часть» проявляется в виде разных образов: маленькие существа, отсутствие хребта, всевозможные пятна и пр. Дело не в картинке, конечно же, а в том, какие эмоциональные состояние за ней в бессознательном находятся. Картинка просто дает ценную дополнительную информацию о возможном содержании переживаний. Цель - выйти на запускающее симптом эмоциональное состояние и найти способ его изменить.

2. Основные эмоциональные состояния за этими симптомами – это страх, жалость, слабость, нужда в ком-то. У человека появляется ощущение, что люди не принимают его, он не может естественно чувствовать любовь и тепло людей. Люди кажутся осуждающими и враждебными: «меня не принимают такую, какая я есть».

3. За этими эмоциональными состояниями может стоять личный, детский опыт человека: грубый, отвергающий, пугающий родитель.

4. Решением этого биологического конфликта является новое эмоциональное состояние: принятие и смелость, выдерживать реакции, недовольство, исправлять ошибки, идти за своим интересом и ценностями. Эмоционально-образная терапия дает эффективные методы для этого. Метафорически можно забрать внутреннего ребенка в новый, безопасный мир, показать ему, насколько сейчас, в реальном мире человека безопасно, дать ему гарантии, что вы его любите, что будете защищать его (то есть себя) и все общение со взрослыми полностью возьмете на себя, а для вас взрослого все совсем иначе, вы не зависимы и вам нечего бояться. Можно разрешить внутреннему ребенку быть собой, сказать, что он пришел в этот мир не соответствовать ожиданиям, а просто жить и вы его в этом поддержите и позаботитесь о нем. Дать ему напитаться вашей любовью и защитой, получить ее столько, сколько нужно, даже если в детстве или в семейной системе такого опыта не было. Это приведет к новому эмоциональному состоянию, при котором симптом больше не нужен.