Онемение конечностей: расстройство чувствительности как защита (живая практика)

Предлагаю сегодня рассмотреть психологические причины в основе такого симптома как онемение. Это частичная или полная утрата чувствительности. Иногда сопровождается покалыванием, ощущением жжения и бегающих по коже «мурашек».

Ко мне обратилась женщина – Катерина - у которой в течение нескольких лет довольно часто возникало онемение верхних и нижних конечностей. Она рассказала, что пару лет назад ей удалось справиться с этим симптомом, когда она заинтересовалась психосоматикой и стала исследовать, какая причина может быть в основе этого симптома. Он практически полностью отступил, но незадолго до встречи произошло событие, сопровождавшееся сильными переживаниями и симптом вернулся. Причем его интенсивность увеличилась, и он не уходил. Она решила обратиться ко мне, так как уже не сомневалась в его психогенной причине и хотела разобраться с пусковым механизмом. Мы стали исследовать.

Напомню, что в эмоционально-образном подходе мы исходим из того, что в основе любой и психологической, и психосоматической проблемы лежит внутренний конфликт и порождаемое им хроническое негативное эмоциональное состояние. Оно родом из прошлого, поэтому хроническое - на нем человек фиксировался и несёт через всю жизнь (пока не решит эту проблему). В основе этого негативного переживания лежит неудовлетворенная жизненно важная потребность, которую ребёнок не смог ни удовлетворить, ни отказаться от ее удовлетворения. Это и есть внутренний конфликт. Примером может быть желание получить принятие и одобрение родителя при невозможности получить это от него из-за холодного и равнодушного отношения. И человек в глубине своего бессознательного будет нести состояние ненужности и страха.

Бессознательная часть психики старается приспособиться к этому состоянию, подключая разные способы адаптации. Они дисфункциональны, так как никогда не приводят к истинному решению проблемы. Одним из способов адаптации может быть симптом болезни. Он проявляет внутренний конфликт, и одновременно показывает, как тело ищет способ решение вместо психики. Примеров много – посмотрите другие статьи в блоге.

Под действием определённых триггеров хроническое негативное состояние может усиливаться и становиться непереносимым. Тогда добавляются новые адаптации, в частности, новые симптомы болезни. Заглядывая за эти симптомы, с психологической точки зрения всегда можно увидеть смысл их появления, ведущий к разгадке душевных тайн. И здесь симптом становится фокусом не только медицинского, но и психологического внимания, но, естественно, не как фокус терапевтического лечебного воздействия, а как некий индикатор внутренней психологической проблемы человека.

В случае Катерины негативное эмоциональное состояние, на котором она зафиксировалась, ощущалось как страх и бессилие: «мир жестокий, он меня не любит». И надо было найти тот опыт, в котором возникли эти чувства и стали частью восприятия мира.

К слову, за симптомами онемения чаще всего обнаруживается именно страх.

Как мы обнаруживаем в эмоционально-образной терапии эмоциональные состояния за симптомом? Через образы. Именно они проводят нас к вытесненному эмоциональному состоянию – они индикаторы того, что вытеснено. И помимо переживаний они дают еще подсказки в отношении контекста, когда эти переживания возникли. В этом образы – наши бесценные помощники.

Первое, что я попросила Катю - ощутить своё онемение и представить спонтанный образ: на что это ощущение в теле больше всего похоже. Мы обращаем внимание на образ, который спонтанно возникает в воображении.

- Спроси их, что они делают в твоем теле и с какой целью, - попросила я.

- Они говорят, что защищают меня от опасности, - ответила Катя.

- А от чего они тебя защищают? Представь так же спонтанно, как выглядит та опасность, от которой они тебя защищают.

Кате представился образ темной субстанции с зубами, которая может ее поранить.

- А кого они защищают в тебе от этой субстанции?

Появился образ уязвимой серой девушки, которая сказала: «Мир очень жесток, в нём всегда есть опасность. В нём лучше быть серой. И ни в коем случае нельзя бросать ребенка одного – мир его уничтожит».

Вот так мы зашли в тему. Здесь работа происходит в воображении. Можно при этом идентифицироваться с образами или просто вести с ними диалог. Приемов много. Как работает эмоционально-образная терапия при исследовании психосоматических проблем, я рассказываю в этом видео:

www.psichosomatika.ru/post/секрет-эмоционально-образной-терапии-почему-проходят-симптомы-болезни

В образах Кати мы уже увидели суть эмоциональных состояний, стоящих за симптомом. Информация была перед нами, но нужно было ее проанализировать, понять и перевести на язык опыта и психических процессов. Для Кати было важно понять механизм перехода эмоционального состояния в симптом тела.

В аналитической части мы выяснили, что в детстве Катя прожила травму отверженности, в которой была фрустрирована жизненно важная потребность в принятии и одобрении жизни Кати, что лишило её чувства безопасности. Возникло хроническое состояние страха, ожидания от мира жестокости на фоне чувства брошенности.

Темная субстанция сассоциировалась у Кати с образом мамы – строгой, иногда пугающей и жестокой.

- Я помню очень много требований и ограничений, - вспоминала Катя, - если я уж родилась, то должна быть такой, какой нужно маме. Я и так ошибка – вместо меня ждали мальчика.

Так сформировался образ жестокого мира, который на механизме переноса имел лицо матери. Теперь ощущение страха возникало и перед этим миром. Одновременно Катя рассказала, что не любит и боится женщин, «они подлые, опасные и могут навредить» - тоже эффект переноса.

Конечно же, родитель никогда не бывает плохой в своей сути. Он – человек, а значит высшая суть человека в нем сохранена и видна в разных проявлениях тепла, заботы, щедрости. Человек чаще всего не понимает своего зла, жестокости и то, почему он ждет от ребенка тех или иных качеств, эти чувства и ожидания являются защитной надстройкой над вытесненной травмой самого родителя. Но ребенок, соприкоснувшийся с травмой родителя, не имеет обязанности нести эту ношу всю жизнь. Когда внутри нас вырастает собственный взрослый, он может помочь внутреннему ребёнку выйти из травмы, и это уже его ответственность перед собой – принять, одобрить себя, свою природу и быть добрым и принимающим с собой. В частности, принять свой пол, свои желания и ценности, даже если они не нравились родителю.

Сохранявшееся в Катерине много лет хроническое состояние страха и бессилия стало почвой для рождения различных адаптаций к этому эмоциональному состоянию, включая симптом онемения. В нашей работе дали о себе знать несколько таких адаптаций.

Помимо симптома Катя увидела «злого тигра», который был индикатором поведения, отпугивающего людей. Такие защитные модели копируются у агрессора (в данном случае у мамы), это дает ощущение некой власти над пугающей ситуацией и снимают напряжение. Но, как я уже говорила, такие адаптации дисфункциональны и дать истинное ощущение безопасности не в силах.

Второй вид адаптации – оставаться «серой». Исследование образа показало, что серость (отсутствие красок) ассоциировалось с бесчувственность. Из образа серой девочки Катя сказала: «Я серая, чтобы не чувствовать эмоции, связанные со страхом пострадать и умереть, с чувствами ты все время обращаешь внимание на опасность». Катя подтвердила, что много раз ловила себя на мысли, что «лучше совсем не чувствовать, чем чувствовать страх».

Симптом обеспечивал ту же цель. Шипы, которые давали защиту от опасности, были индикатором бесчувственности – онемения, которое возникало в сенсорной части головного мозга.

Другими словами, биологическим смыслом симптома было отключение чувствительности как способ не ощущать опасность – «эмоций, связанных с риском умереть и подвергнуться нападению».

Обе адаптации держались на страхе и ожидании от мира и людей жестокости, на которых зафиксировался когда-то внутренний ребенок. И этот страх был главной точкой терапевтического воздействия со стороны психики.

Запускался симптом под действием триггера – эмоциональных ситуаций, в которых Катерина чувствовала страх и беспомощность. Это же она чувствовала в ситуации недавних сильных переживаний, о которых я говорила вначале. Раскрыть подробности здесь не могу.

Решением с биологической точки зрения было бы для Кати попасть в атмосферу принятия, дружелюбия, доброты и любви. Но здесь можно сильно застрять в зависимости от поведения других. Поэтому эффективнее с точки зрения психологического подхода было помочь себе – своему внутреннему ребенку – решить внутренний конфликт и выйти из фиксации: из позиции взрослого полностью принять и одобрить эту маленькую девочку, убрать преграду для удовлетворения базовой потребности - дать ей теплую поддержку и любовь, которые вернут ей естественное ощущение безопасности и успокоение.

И тогда стратегия в виде «лишить себя чувствительности» и симптом станут не нужны.

Исходя из этого в терапевтической части я предложила Кате вступить в контакт с этими частями ее личности – и с травмированной девочкой, и с защитными частями.

- Катя, как ты сама относишься к этой девочке? – спросила я. – Ты согласна с тем, что она девочка, с её чувствами и желаниями? Ты их сейчас хорошо увидела.

- Да, я её сейчас хорошо вижу, - ответила Катя, - и её чувства тоже. Мне её жалко.

- Не думаю, что ей нужна жалость, она никому не нужна. Ей нужна помощь и поддержка. Готова вместо жалости дать ей это?

Мы довольно часто застреваем в жалости, вместо реальных шагов. Но жалость блокирует реальные шаги, создавая только иллюзию заботы. От неё лучше осознанно отказаться, заменив на реальную помощь.

- Да, готова, - согласилась Катя.

- Тогда скажи ей: Я не буду тебя жалеть, вместо этого я тебе помогу. Я предлагаю тебе свои руки, я из тебя выросла и теперь могу о тебе позаботиться. Я принимаю тебя полностью такой, какая ты есть, мне не нужно, чтобы ты была кем-то другим, чтобы одобрить тебя. Я полностью принимаю то, что есть и никогда не отвергну тебя и не обижу.

Мы подбирали с Катей те слова, которые она могла сказать искренне, закрывая для внутреннего ребёнка фрустрированную когда-то потребность и меняя картину «жестокого мира» на добрые заботливые руки. В итоге образ маленькой девочки доверился и потянули к взрослой Кате ручки. Её образ преобразился, трансформируясь в образ обычной (цветной) девочки. Но в образе этой девочки Катя всё ещё чувствовала отголоски страха. Судя по всему, помимо принятия, ей требовалась дополнительная поддержка. И тогда я предложила Кате вступить теперь в контакт с шипами и тигром.

- Катя, эти части тебя защищали. Но они такие же маленькие, как эта девочка. Их защита, по сути, оказалась ошибочной, она не помогла девочки ощутить безопасность. Ты злишься, отпугиваешь людей, перестаешь чувствовать, а воз и ныне там – остаешься такой же напуганной и беспомощной. Возможно, пришло время сменить стратегию. Погладь эти шипы и тигра и скажи: Я знаю, вы очень хорошие, я принимаю вас, но теперь защищать девочку я буду сама как взрослая. Также я буду защищать и вас.

Через какое-то время Катя мне написала, что с симптомом стало значительно легче. Это очередной раз доказало связь симптомов онемения с переживаниями опасности, мозг использовал бесчувственность как способ защитить от страха. А реальное чувство защищенности может дать могла только взрослая часть, её осознание и активация приобретают принципиальное значение. Когда она включилась в осознание и решение старой травмы, симптом стал не нужен. Оставались только небольшие остаточные явления, коррелирующие с продолжающимся какое-то время внутренним процессом трансформации.

Надеюсь, и опыт Кати даст вам подсказки о том, какая психологическая причина может быть внутри ваших соматических проблем. Она когда-то помогла себе, используя описания чужого опыта и с благодарностью решила поделиться своим, за что я её сердечно благодарю!